Катарсис Империи - Страница 9

Пока я говорил, я видел, как на лице Лаврова в свете керосиновой лампы появляются все новые и новые тени. Казалось, за те пару секунд, которые были мной потрачены на разоблачительную тираду, мой собеседник посерел лицом и состарился лет на пять.

- Складно поете, голубчик, - он прищурил глаза так, что в полутьме его можно было принять за азиата. Старого учителя кунг-фу, проживающего высоко в горах Памира и ожидающего пришествия нового ученика, способного постичь все тайны и премудрости древнего боевого искусства. - Но, в своей революционной браваде, вы упускаете, что на дворе почти как месяц 1904 год, а никак не напророченный вами 1917...

Ледяной водой из ушата меня не окатывали, но ощущения были примерно такими же.

Я почувствовал, как в крови начал гореть адреналин.

Потому что, в моей голове только что сложился пазл.

Тюрьма в центре города, рядом с рекой.

Отсутствие электричества и ламп дневного освещения.

Архаичная одежда и топорная керосинка.

Немного странный говор Лаврова.

Плюс, добавьте сюда то, что нет камер наблюдения, колючей проволоки, привычной формы на охранниках.

Да и искреннее убеждение в голосе Лаврова, когда он заявил про год, который про 1904 год на дворе.

Стоп, батенька, приехали!

- 1904 говорите? - Найти подтверждение тому, розыгрыш это или нелепая, невозможная, отрицаемая физическими законами возможность переноса в прошлое, я мог только с помощью своих знаний. И, странным образом, сидящий передо мной человек назвал тот год, которым я интересовался большую часть своей жизни. - Какие корабли японцы повредили на внешнем рейде Порт-Артура? Если это не розыгрыш, и я действительно в том времени, о котором вы говорите, то началась русско-японская война!

Я блефовал. Свои предположения о времени я строил исходя из двух позиций.

Первая заключалась в том, что сказал "на дворе почти как месяц 1904 год" - а значит, год еще только начался.

Вторая - за окном лежит снег, значит это первый квартал года. И значит, война должна уже начаться.

- Вот вы как работаете, господин террорист, - оскалился Лавров. - Войну пророчите с Японией? Кто ж это вам сказал? Ваши азиатские друзья? Или вас и ваших товарищей англичане финансируют? Признавайтесь! - Он хлопнул по столу рукой и поднялся со стула, нависнув надо мной. - Кто заплатил вам и вашей организацией за смерть царя? Ну!? Говорите! Взорвать Зимний хотели?

- Что за бредятину вы несете? - Я рассчитывал, что он стушуется моими вопросами, однако, Лавров решил додавить меня сам. Поскольку я не ожидал от него такого прямого вопроса, то мгновенно скатился в защиту. - Какой царь, какой император, какие товарищи? Вы о чем говорите? Кого взорвать?...

Лавров достал из-под стола кожаный портфель, из которого на стол начал выкладывать вещи.

- На всем этом иностранные надписи, которые не знакомы нашим людям, - говорил он, слегка сбавив тембр голоса. - Неизвестные нам торговые марки, устройства и многое другое, что мы отобрали у вас, когда нашли в Зимнем...

Пока он говорил, я наблюдал, как на стол ложатся предметы, которые я прекрасно знал. Столь привычные в моем мире, но для него, они казались чем-то непонятным. Ну, скажите, кто в здравом уме будет держать пачку сигарет так, словно это кусок взрывчатки?

- Мне нужны ответы, - как только последний предмет оказался на столе, Лавров убрал с глаз долой портфель.

- На какие вопросы? - Прищурившись, я смог разглядеть в куче выложенных передо мной вещей очки в матово-черной оправе, которые приобрел пару лет назад. Ну или лет сто с хвостиком вперед - кто уж тут разберет. А то, что я попал в прошлое - я уже осознал.

Пара секунд мне потребовалось, чтобы в тусклом свете керосинового огня мои сомнения сгорели в огне безжалостной реальности, как ведьма в Средние века.

Да, передо мной сидел именно Владимир Николаевич Лавров. Несколько моложе, чем на тех фотографиях, что я имел счастье видеть в своем времени. И глядя в пронизывающие, наполненные профессиональным холодом глаза, у меня не оставалось сомнений, что вариант "Модус - тебя разыграли!" останется невостребованным.

- Кто вы и каковы были ваши намерения в Зимнем? - Лавров говорил спокойным тоном, но, бьюсь об заклад - профессиональное рвение требовало от него "расколоть" меня в пределах сжатых сроков. Ну не привыкли в двадцатом веке мои коллеги к активному сопротивлению на допросах.

Хотя, надо признать, "в несознанку" я скатываться не собирался. И даже 51 статью Конституции не припомню. Не то чтобы она тут не действовала. Просто, меня повесят сразу же, как я заикнусь о законе, ограничивающем власть монарха. Что поделать - это же Россия, двадцатый век. Улыбаемся и машем.

- Позвольте я вам кое-что расскажу, дорогой Владимир Николаевич, - там, в далеком две тысячи четырнадцатом году моя наблюдательность и сообразительность стали залогом моего карьерного роста. Правда, не будь противодействия в высоком начальстве - давно бы носил погоны с большим числом звезд. Уж на внеочередное - я бы наработал.

Посему, разглядывая ясным взором через линзы в пять диоптрий предметы на столе, я отчетливо понимал, что в прошлое я попал не один.

Я не курю. Посему, пачка сигарет "Прима", которую так чуждо держал в руках Лавров - могла принадлежать только одному из моих современников. А значит - я здесь далеко не один. И судя по количеству вещей, что лежат передо мной - это далеко, аж до Владивостока тянется.

Верхней одежды тут не было. Только то, что нашли в чужих карманах, сняли с рук, шей, запястий и пальцев: наручные часы, кольца, цепочки, медальоны, зажигалки, связки ключей, пачка жвачки, леденец "Барбарис", упаковка семечек "От старушки из деревни", фантики, перочинный нож...